Реферат: Государство и регионы в Японии: эволюция экономических отношений
Государство
и регионы в Японии: эволюция экономических отношений
«Регионализация» экономики неотделима от процесса общей эволюции иерархической вертикали власти «Центр-регионы».
Безусловно, этот процесс имеет страховую специфику. Пример Японии интересен потому, что эта страна, пожалуй, единственная из промышленно развитых
государств, вплоть до 90-х годов сохранила достаточно жесткую вертикальную систему взаимоотношений между центральной властью и местным уровнем управления,
в том числе и в экономической сфере. По ряду признаков видно, что сейчас сложившаяся система стоит на пороге решительных по японским понятиям перемен.
Вместе с тем японская модель и в послевоенный период не оставалась неизменной. Другое дело, что сдвиги происходили настолько медленно и постепенно, что не
всегда были заметны для многих зарубежных исследователей, и за пределами Японии эта модель часто воспринималась как нечто устоявшееся и малоподвижное.
Думается, прав в своих оценках профессор Принстонского университета Р. Дж. Самуэльс, утверждающий, что система
вертикальных взаимоотношений между центральной и местными властями в Японии отнюдь не так проста и однозначна, как это часто представляется в западных
исследованиях [I]. Сложность изучения применительно к Японии, по его мнению, состоит в том, что здесь сосуществуют разнонаправленные формальные и
неформальные, горизонтальные и вертикальные связи (например через национальные ассоциации глав местной власти, которые были созданы для укрепления
горизонтальных связей, но одновременно стали проводниками правительственной политики). Местное управление имеет горизонтальный компонент, который не может
быть должным образом оценен, если акцентировать внимание на Японии, как на вертикально организованном обществе. Большая часть горизонтальных связей
осуществляется как ответ на экономические потребности. Необходимость межрегиональных связей косвенно подтверждается планами создания специальных
районов различными министерствами и ведомствами. Еще одна важная черта - наличие барьеров между
самими центральными ведомствами, направляющими приказы на места. «Центр» далеко не един, существует много бюрократических центров. Самуэльс называет эту
систему «секциональным централизмом» и полагает, что часто пороки «вертикального администрирования» - по сути, пороки «замкнутости», узких,
ведомственных подходов. Замечу, что эта черта присуща и деловым связям в Японии (система «кэйрэцу»,), но не носит абсолютного характера. Так, противовесами в
сфере государственного управления становятся различные межведомственные образования, формирующиеся по проблемному признаку.
Другая проблема, о которой также говорит Самуэльс, - замкнутость локальных бюрократий. Японские исследователи отмечают
«эготизм» и «секционализм» органов местного самоуправления (ОМС), сотрудничающих прежде всего с вышестоящими органами, от которых они получают и
указания, и трансферты. Что касается эволюции взаимоотношений Центра и периферии, то, как полагает П. Джайн, в послевоенный период японские регионы по
отношению к Центру сменили три «роли». В конце 40-х - 50-х годов они выступали как получатели субсидий, полностью зависимые в экономическом, финансовом,
административном и политическом отношении от государства. В 60-70-е местные власти стали действовать как «партнеры» правительства, которые могли выборочно
«откликаться» на его планы и политику. В последующий период ОМС иногда становятся своего рода «конкурентами», пытаясь проводить собственную политику.
Однако, как подчеркивает Джайн, подобные случаи единичны, и в целом система взаимоотношений остается централизованной [2].
Можно выделить две группы факторов, сформировавших в послевоенный период систему экономических взаимоотношений
между японскими Центром и регионами. К первой относятся особенности политической системы местного самоуправления. Вторая связана с национальной
спецификой государственного вмешательства в экономические процессы. Система местного самоуправления в ее современном
виде сложилась в Японии после Второй мировой войны в ходе демократизации экономики и общественного устройства под руководством оккупационных властей.
Конституция 1947 года провозгласила «принцип местной автономии». В экономической сфере он предусматривал право местных органов власти
«распоряжаться собственностью, вести дела, осуществлять административное управление и издавать собственные постановления в пределах, установленных
законом» (статья 94). Общие конституционные принципы местного самоуправления были конкретизированы в целом ряде законов, принятых главным образом в конце 40-х -
50-е годы. Среди них были и основополагающие законы, ставшие правовым фундаментом для формирования экономических отношений центрального правительства
и местной власти. Это прежде всего закон «О местной автономии» (1948 год), а также целый ряд законов, касающихся фискальной системы - «О финансовой
автономии», «О местных налогах», «О лицензировании местных займов» (все приняты в 1950 году), «О местных общественных предприятиях» (1952 год) и другие,
которые впоследствии не раз изменялись и дополнялись. Важными особенностями системы местного
самоуправления, сложившейся после войны, по мнению А. Сенаторова, стал быстрый переход от тоталитарной политической системы к демократической, когда местное
самоуправление создавалось государственными органами по единому «спущенному сверху» рецепту. При этом за государством сохранялось право контролировать, а
зачастую и прямо вмешиваться в дела местного значения [З]. Эти черты создали политико-правовые
предпосылки для формирования «высокоцентрализованной» модели экономических отношений между Центром и периферией.
Еще более весомую лепту в создание такой модели внесли и особенности системы государственного регулирования экономики. Для
японской экономики, как известно, характерна высокая степень государственного вмешательства с использованием прямых методов воздействия на хозяйственные
пропорции, а также «неформальных» мер воздействия на частный сектор (так называемая «система административного руководства»). Основные принципы и
особенности общеэкономической политики проецировались и на политику государства в отношении регионов, которая просто не могла не быть высокоцентрализованной.
Центральное правительство и регионы вступают в разнообразные экономические отношения. В наиболее концентрированном виде практически все
стороны этих отношений отражаются в разделении полномочий в экономической сфере между правительством и местными властями, в организации бюджетной системы, а
также в государственной региональной экономической политике.
Разделение экономических полномочий
ОМС в Японии действуют в тех сферах экономики, которые связаны с жизнью населения, с заботой о национальной территории
(включая все составляющие местных природных комплексов), с поддержкой местного предпринимательства. Их непосредственно предпринимательская деятельность
традиционно сосредоточена в строительстве и эксплуатации разнообразных объектов производственной и социальной инфраструктуры (по японской терминологии -
«общественного капитала»), где действуют муниципальные предприятия. Сфера ответственности местных властей здесь велика. Они занимаются (т. е. планируют,
финансируют, распределяют подряды и т. п.) строительством дорог, дамб, водоустроительными работами, сооружением общественного жилья и мощностей по
переработке бытовых отходов, объектов коммунального хозяйства и охраны окружающей среды. Вместе с тем постепенно (особенно в последнее десятилетие)
все большая часть таких работ передается частному сектору, а местные власти сохраняют за собой лишь организационно-контролирующие функции.
В ведении ОМС находится и чрезвычайно важная социальная сфера: страховая медицина, социальное обеспечение, культура, спорт.
Большую роль играют они в регулировании трудовых отношений и занятости, выступая как непосредственные субъекты общегосударственной политики в области
труда. Особая забота ОМС - регламентация землепользования. На местах разрабатываются и принимаются планы использования
национальной территории и землепользования, которые проходят экспертизу региональных советов по планированию использования территории и
землепользованию и утверждаются губернаторами и мэрами. Местные власти дают разрешение на заключение земельных сделок (или регистрируют их в зависимости от
категории земель и установленного порядка). Губернаторы префектур также утверждают так называемые «территории регулируемого землепользования», где
вводится особый режим разрешения земельных сделок. Местные же власти следят за целевым использованием земель. Перевод земель из одной категории в другую
требует специального разрешения. Особенно строго охраняются сельскохозяйственные угодья. Получить разрешение на их использование, например
для жилищного строительства, теоретически возможно, но практически крайне трудно. Для этого нужно согласие не только сельскохозяйственного отдела
префектуры, но и министерства сельского, лесного и рыбного хозяйства. Хотя права ОМС достаточно обширны, многие их
представители выступают за большую самостоятельность в вопросах землепользования. Это мотивируется тем, что часто ведомственные интересы
вступают в противоречие с местными. Например, префектура хотела бы выделить земли под жилищное или промышленное строительство, чтобы привлечь в регион
компании, а министерство сельского, лесного и рыбного хозяйства стремится сохранить сельскохозяйственные угодья. В этом же заинтересованы и чиновники
сельхозотделов префектуральных управлений. Местные власти обладают правом принудительного
отчуждения (выкупа) земли у частных собственников по решению местного комитета по отчуждению. Но эта мера применяется крайне редко и для узкого круга
общественных объектов - дорог, каналов, парков, при перепланировке городских кварталов. В целом же органы местного самоуправления стремятся к тому, чтобы
процесс приобретения земли проходил как можно более гладко, и заранее принимают меры, позволяющие избежать конфликтов. Например, при строительстве
территориальных комплексов иногда заранее планируется перевод части общественных земель из одной категории в другую с тем, чтобы они могли быть
использованы для размещения инфраструктурных и иных объектов, предусмотренных в проекте1.
Обладая правами регулирования землепользования, ОМС используют их как важный инструмент экономической политики (для поощрения
сельского хозяйства, строительства объектов общественного капитала или привлечения частных компаний в регион). Местные власти могут, например,
облегчить компаниям процедуру регистрации земельной сделки, осуществляют контроль над ценами на землю. Вместе с тем свои права в регулировании
землепользования ОМС реализуют параллельно с центральными министерствами (Управлением национальной территории, министерством сельского, лесного и
рыбного хозяйства, министерством строительства) и в рамках планов использования территории и земель, что может существенно ограничивать для них свободу
маневра. Довольно значительные полномочия делегированы ОМС в области сельскохозяйственной политики. Это особенно важно для периферийных
районов, где роль аграрного сектора в местных хозяйственных комплексах относительно велика. Через соответствующие отделы префектур, местные
сельскохозяйственные комитеты и советы идут правительственные субсидии фермерским хозяйствам и кооперативам. На местах составляются планы развития и
поддержки сельскохозяйственного производства и обеспечиваются условия (финансовые, материальные, организационно-технические) их выполнения.
Что касается промышленности и строительства (за исключением объектов инфраструктуры), то ОМС непосредственно не занимаются
предпринимательской деятельностью. Но так как они крайне заинтересованы в развитии предпринимательства в своем регионе, политика его поддержки занимает
заметное место в их деятельности. Направления и формы такой поддержки разнообразны. Здесь, как в никакой иной сфере, велика роль местных инициатив,
особенно в поддержке мелкого и среднего предпринимательства. ОМС играют все более заметную роль в реализации общенациональных программ по оживлению
регионов и переразмещению производства из центральных в отдаленные районы. Таким образом, на местный уровень власти в Японии
делегирован обширный круг экономических функций и прав. При этом в послевоенный период число «поручений» постепенно увеличивалось. Вместе с тем для правильной
оценки общего характера взаимоотношений центрального правительства и регионов важно иметь в виду следующее.
Во-первых, многие функции (например образование, обеспечение общественной безопасности) выполняются по поручению центрального
правительства. ОМС в данном случае выступают проводниками политики центральных министерств и ведомств и отчитываются перед ними. Министерства фактически
обладают правом административного руководства и направляют местным властям приказы, нотификации и распоряжения. Руководство также осуществляется через
«персональные связи» путем назначения местных государственных служащих и временного командирования на места служащих центрального аппарата, а также
через сеть «амакудари»2. Интересно в этой связи мнение заведующего
сектором планирования поселкового управления Когота М. Охары, который утверждает, что работа служащих префектур по своей сути состоит в рассылке по
нижестоящим городским, поселковым и сельским управлениям распоряжений центральных министерств и ведомств и последующем контроле над их точным
исполнением [4]. Важно также отметить, что ОМС не обладают правом окончательного принятия решений по многим вопросам (требуется «утверждение» или «одобрение»
сверху), как, например, в случае с сельскохозяйственными землями. Во-вторых, и, это, пожалуй, самое важное, ОМС не
имеют полной финансовой самостоятельности. Поэтому организация фискальной системы становится важнейшим индикатором степени реальной автономии местной
власти.
Эволюция концептуальных основ региональной
экономической политики
Реальное соотношение сил в руководстве экономикой и степень централизации этого процесса наиболее полно и адекватно проявляются в
характере государственной региональной экономической политики (РЭП). В настоящее время в Японии, как и в других промышленно развитых странах,
действует хорошо отлаженный и четко структурированный механизм такой политики, В принципиальном плане РЭП в Японии исходит из
ограниченности территории и природных ресурсов, необходимости гармонизации природы и деятельности людей, требования создания адекватных условий для
существования и деятельности людей в различных частях страны и комплексного использования национальной территории. Основными направлениями РЭП в
послевоенный период были регулирование размещения производства, населения, всех экономических ресурсов по территории страны и создание условий для полноценного
и сбалансированного развития всех регионов. О целенаправленной комплексной РЭП в масштабах
страны можно говорить, начиная с 50-х годов. Отправной точкой здесь стал закон «О комплексном развитии национальной территории» 1950 года. В первое
послевоенное десятилетие цели и содержание политики определялись задачами восстановления хозяйства, преодоления дефицита продовольствия, сырья и
материалов для промышленности и строительства. Проблемы развития отдельных районов не были среди приоритетных, но все же регионам оказывалась некоторая
финансовая помощь для восстановления жилого фонда, коммуникаций, сельскохозяйственного производства.
С середины 50-х годов, когда Япония вступила в период реиндустриализации, перед правительством возникла проблема выбора путей
регионального развития на пер: пективу: продолжать политику размещения производительных сил в перенаселенных промышленных районах или заняться
освоением малоразвитых областей, реконструировать и расширять основные магистрали в мегаполисах или строить дороги и другие соммуникации в слаборазвитых
районах, чтобы привлечь туда новые отрасли промышленности. Важным этапом в становлении региональной политики
на общегосударственном уровне стало принятие в декабре 1960 года Плана удвоения национального дохода на 1961-1970-е годы. В нем впервые была сформулирована
цель сближения уровней социально-кономического развития районов страны (в первую очередь устранение различий между районами по размерам национального
дохода на душу населения) путем рационального использования национальных ресурсов и надлежащего распределения рабочей силы, капитала, научно-технических
ресурсов. Эта цель, конечно, в современной интерпретации, остается основополагающей и в региональной политике наших дней. В качестве ведущей
концепции политики регионального развития в Японии, как и в большинстве других стран, столкнувшихся с проблемами территориальных диспропорций в экономическом
развитии, с начала 60-х годов была принята концепция поляризованного развития, базирующаяся на принципе нодальной системы и на предпосылке, что развитие
регионов идет вокруг своеобразных «очагов роста», или «полюсов». На различных этапах развития японской экономики в
60-90-е годы конкретные формы реализации идеи поляризованного развития варьировались. Происходившие сдвиги отражали, в частности, изменение роли самих
регионов в реализации региональной политики. Так, в соответствии с первым и вторым планами комплексного развития территории страны (соответственно,
1960-1970-х и 1969-1985-х годов) при активной финансовой поддержке государства за пределами Тихоокеанского промышленного пояса создавались так называемые
«новые промышленные города» и «специальные промышленные зоны». Региональное развитие ассоциировалось тогда преимущественно с промышленным, поэтому новые
территориальнопроизводственные образования фактически копировали промышленные центры тихоокеанского побережья, основу которых составляли отрасли тяжелой и
химической промышленности и соответствующие инфраструктурные объекты. Отличительной чертой этих «полюсов роста» была их «усредненность», иными
словами, разрабатывалось что-то вроде типового проекта промышленного центра. При этом относительно слабо учитывались особенности и своеобразие отдельных
регионов, интересы местных сообществ и жителей. Показательно, что социальные аспекты, т. е. та часть программы, которая непосредственно затрагивает интересы
местных жителей, были сведены к одному направлению - созданию новых рабочих мест. В начале 70-х годов в переломный для японской
экономики период в преддверии кризисных потрясений, сделавших структурную перестройку экономики неотвратимой и стремительной, появляется новая программа
размещения производительных сил и обустройства территории страны, изложенная в книге премьер-министра Японии К. Танаки «План реконструкции Японского
архипелага». В предисловии к книге Танака писал, что отрицательные стороны урбанизации, выражающиеся в перенаселенности городов,
росте цен, загрязнении природной среды промышленными отходами, в упадке сельских районов и нарастании диспропорций в развитии «солнечной» и «теневой»
Японии4, стали перевешивать ее положительные стороны. Все это заставляет в принципе
отказаться от сосредоточения населения в больших городах и направить силы нации на развитие всей территории Японского архипелага [14]. В этой книге впервые на
самом высоком уровне признавалось наличие территориальных диспропорций в масштабах всей Японии. Равномерное размещение промышленных объектов и развитие
инфраструктуры выступали не только и не столько как цель регионального развития, но и как средство преодоления разрыва в уровнях доходов и условиях
жизни в различных частях страны. Иными словами, здесь прослеживается разворот экономической политики, в том числе региональной, в сторону решения социальных
задач регионов. Концептуальный прорыв, который совершил Танака в области идей регионального развития и региональной политики, состоял в том, что
экономическая политика и политика развития территории впервые выступали у него как единое целое. Иными словами, если раньше территория как
природно-географическая и социально-культурная общность была фоном (фактором, условием) реализации целей экономической политики, то в рассматриваемой книге
она стала непосредственным ее объектом. (Впоследствии ей предстоит стать и активным субъектом.)
Нефтяные шоки 70-х годов, экономический кризис 1974-1975-х годов, начавшаяся глубокая структурная перестройка экономики,
переход к умеренным темпам роста, резкая смена приоритетов экономического развития - все это поставило под сомнение возможность дальнейшей реализации
концепции поляризованного развития в том виде, как это предусматривалось в первых двух планах комплексного развития территории страны и плане Танаки.
Во-первых, сама идея создания новых центров тяжелой и химической промышленности в значительной мере утратила свою актуальность в связи со свертыванием
мощностей этих отраслей. Во-вторых, при общем сокращении темпов прироста частных инвестиций в промышленность шансы привлечь частный капитал в менее
развитые районы существенно снизились. В-третьих, в кризисной ситуации середины 70-х годов возможности государственного финансирования строительства на
периферии также сократились. В третьем плане комплексного развития национальной территории на 1976-1990-е годы была выдвинута концепция «интегрированного
расселения». Региональное развитие, по замыслу авторов этого плана, должно было происходить на базе реально сложившихся местных сообществ, с учетом
местных особенностей и в гармонии с окружающей средой5.
Эта концепция несла в себе большой идейный потенциал. В самом деле, ее авторы впервые вышли за рамки «производственного»
подхода, поставив во главу угла человеческое сообщество. Это в свою очередь создавало предпосылки для учета местной специфики в региональном развитии и
сохранения своеобразия каждого из регионов в противовес усредненности предыдущих программ.
В то же время конкретная версия концепции оказалась не подкрепленной финансово - ч экономически. Поэтому результаты ее
реализации были весьма скромными. В связи с этим, а также с быстро менявшимися в тот период условиями и факторами экономического развития в начале 80-х годов
была выработана новая концепция регионального развития на базе высокотехнологических комплексов - технополисов, соединившая в себе два
теоретических начала - «поляризованное развитие» и «местные сообщества». По замыслу авторов новой программы, технополисы должны были развиваться
преимущественно по инициативе органов местного самоуправления при активном участии местных предпринимателей и населения, с учетом природно-географических
и социально-экономических особенностей. Принципиальным отличием японских технополисов от
их зарубежных собратьев стала социальная направленность проекта, что привлекало к нему интерес и симпатии местного населения. Причем, плановые органы
практически отказались от «тиражирования» определенной модели экономического роста на периферию, предоставив местным властям самостоятельность в вопросах
выбора набора отраслей. Авторы программы рассчитывали, что при таком подходе периферийные районы в перспективе смогут стать самодостаточными, а само
региональное развитие в масштабах страны может превратиться в один из важных ресурсов экономического роста. Это было особенно важно в период становления
новой модели экономического развития. Технополисы стали одной из основополагающих стратегий более широкой концепции многополюсного использования национальной
территории, предложенной в четвертом плане ее комплексного развития (1987-2000-е годы). Суть последнего состоит в рассредоточении функций Центра
(причем не только производственных, но и исследовательских, коммуникационных, управленческих, культурных) по различным "полярным" регионам страны.
Одним из направлений формирования мультиполярной модели использования территории в плане называется оживление регионов через местные сообщества,
внутри- и межрегиональное взаимодействие. В плане вводится понятие "высококачественной жизненной среды" в единстве ее природных,
культурно-исторических и социально-бытовых аспектов. При этом экономическое, в том числе индустриальное, развитие выступает уже не как самоцель, а как
средство решения задачи обеспечения высоких жизненных стандартов по всей территории страны с учетом таких тенденций, как старение населения, повышение
требований к условиям жизни, увеличение фонда свободного времени. В связи с этим в плане наметилась переоценка самого понятия "региональное развитие".
Регионы и территории должны развиваться как целостные живые организмы, прогресс каждой из них достигается в том числе и благодаря их взаимодействию
между собой и с окружающим миром, обогащает новыми красками и является дополнительным
ресурсом для общенационального прогресса [15]. Таким образом, на всем протяжении послевоенного
периода концепция поляризованного развития эволюционировала в направлении усиления региональной составляющей в системе РЭП. Сходные тенденции можно было
наблюдать и в схемах реализации политики. Регионы получили большую самостоятельность в планировании конкретных программ развития. Если "новые
промышленные города" и "специальные промышленные зоны" планировались министерствами, то составлением проектов тех-нополисов занимались
местные власти. Они же выбирали и конкретные населенные пункты в качестве кандидатов в технополисы.
Кроме того, постепенно менялась система финансирования проектов. В "полюсах роста" 60-70-х годов практически
вся инфраструктура строилась за счет средств центрального бюджета. Для технополисов же были предусмотрены главным образом косвенные методы
государственной финансовой поддержки (кредитные и налоговые льготы). Отличительной чертой региональной политики 90-х
годов становится окончательный отход от принципа единообразия в постановке задач и определении путей развития отдельных регионов. Т. Мэндзю в статье
"Безграничные возможности органов местного самоуправления" замечает по этому поводу, что на фоне своего рода "стандартизации" уровня и
образа жизни в предшествующий период за основу развития регионов принимались стандарты крупнейших городов, прежде всего Токио. В результате произошла
"какая-то наводящая уныние унификация всей жизни в Японии, игнорирующая местную культуру и колорит". Однако по мере того, как японское общество
приобретает все более зрелые черты, в масштабе всей страны предпринимаются попытки вновь возродить культуру и традиции районов, переживающих сое тояние
упадка, а также восстановить их специфику [7]. В этих условиях все более возрастает роль
органов местного самоуправления и самих локальных сообществ в определении стратегии и политики регионального развития. При этом создаются объективные
возможности для значительного усиления социальной направленности, своего рода "гуманизации" региональной политики благодаря приближению ее к нуждам
и запросам населения каждого из регионов. Региональная политика обогащается за счет тесной интеграции со смежными направлениями политики - социальной,
промышленной, научно-технической. Так, с начала 90-х годов разрабатывается самостоятельная научно-техническая стратегия для регионов. Принципиально новым
явлением стала и активизация самостоятельных международных связей регионов, которая рассматривается как дополнительный стимул и источник роста местных
экономик. В число стратегических приоритетов развития нецентральных регионов был также внесен пункт о необходимости усиления «функций международного
взаимодействия» городов местного значения, что, по замыслу составителей, открывало местным сообществам возможности полноценного участия в международном
сотрудничестве и создавало благоприятные условия для оживления экономической жизни как в самих этих городах, так и в прилегающих районах, давало новый шанс
местным предприятиям. Международную деятельность ОМС ни в коей мере не следует рассматривать как альтернативу государственной политике. Она направлена
главным образом на решение задач провинциального общества. Это лишь одно из проявлений общего процесса интернационализации не только по вертикали, но и по
горизонтали, когда, выражаясь словами Мэндзю, местные власти шаг за шагом создают прочную основу для построения «провинциального общества, открытого для
остального мира» [7].
* * *
Итак, в ходе эволюции послевоенной РЭП наблюдается определенный отход от норм и практики жесткого вертикального управления
экономическим развитием регионов. В то же время по мере укрепления финансово-экономической базы ОМС, накопления ими необходимого опыта все более
отчетливо проступает их стремление к оперативно-хозяйственной самостоятельности. Вместе с тем, несмотря на наметившиеся тенденции
к повышению самостоятельности регионов, вся система отношений остается пока централизованной и по духу, и по букве закона. Изменения экономических
взаимоотношений «Центр периферия» происходят в ее рамках. Тем не менее в настоящее время японское общество, повидимому, осознало необходимость
обновления и модернизации в этой сфере. В 80-е годы была проведена «местная административная реформа», которая, однако, не затронула основ вертикальной
системы управления. Поэтому в 90-е годы дискуссии о децентрализации продолжились, перейдя уже в практическую плоскость. В 1994 году были внесены
изменения в закон «О местной автономии», а в 1995 году принят закон «О децентрализации», в котором было юридически закреплено требование модернизации всей системы
местного самоуправления6. Как пойдет процесс децентрализации, покажет
будущее. Вероятно, изменения коснутся наиболее проблемных аспектов: сбора налогов и вообще бюджетной системы, распоряжения землей и общественными
зданиями, выпуска местных займов, принципов разделения экономических функций и прав. Масштабы, глубина и интенсивность предстоящего
реформирования будут зависеть от хода дерегулирования экономики и перестройки всей экономической структуры Японии. Эта зависимость обусловлена тем, что в
послевоенный период в Японии сложилась концептуально цельная система управления экономикой. С высокой степенью регламентации со стороны государства (по
отношению как к частному сектору, так и к местным органам власти) и патерналистским стилем руководства не только на внутрикорпоративном, но и
государственном уровне. Эти черты в полной мере присущи и экономическим взаимоотношениям государства и регионов.
Вместе с тем нельзя не принимать во внимание и такую черту японской системы управления, как высокая степень организационной
«обустроенное» взаимоот отношений экономических субъектов. Многочисленные межфирменные связи и объединения, предпринимательские организации,
межведомственные советы, комитеты, комиссии обслуживают не только вертикальные, но и горизонтальные связи.
В будущем, если тенденции к децентрализации и усилению самостоятельности регионов получат дальнейшее развитие и будут
подкреплены конкретными шагами по реформированию системы местного самоуправления, вырастет значение «трансгокальных коммуникаций» в общей
структуре связей между субъектами управления, го иерархическая вертикаль будет постепенно утрачивать свою жесткость, а общая; истема взаимоотношений не только
между отдельными ОМС, но и местными властями и государством постепенно станет приобретать черты равноправного партнерства.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Samuels R. J., The Politics of Regional Policy in Japan: Localities Incorporated? New York, 1983.
2. Local Government Studies. 1993. Vol. 19. 2. P. 267, 284, 285. 3. Сенаторов А. Я. Японская модель самоуправления
// Знакомьтесь - Япония. 1996. 11. 4. Япония о себе и мире. Дайджест. 1992. 2. 5. Тиики токэй ран (Справочник региональной
статистики). 1995. Токио, 1995. С. 549, 553. 6. Хакус - но хакус (Белая книга по белым книгам)
1994-1995. Токио, 1995. С. 377. 7. Япония о себе и мире. 1993. 3. 8. Япония о себе и мире. 1993. 4.
9. Тихо дзайму. 1993. 10. 10. Murayma Promises Movement on Local Authority Within 1994//Japan Economic Almanac. 1995. P. 52, 53.
11. Thoughts on the tax Reform Fiasco//Japan Echo. 1994. 2. 12. Development papers. ESCAP. Bangkok, 1991, 11.
13. Hosokawa M. The Time to Act is Now. Tokyo, 1993. 14. Танака К. Нихон рэтто кайдзорон. Токио 1972
15. The Fourth Comprehensive National Development Plan. Tokyo, 1987.